Николай Почтовалов
Как руками потрогать боль?..
Как забыть?... Не забыть… и не надо…
Эта боль, как последний бой,
где и выжить уже награда…
А жизнь у нас - как черная дыра:
пошарь в своих карманах для порядка,
но жить-то будет горько, а не сладко,
ведь жизнь в России и не жизнь, - игра,
в которой ты, конечно, проиграл…
и не ворчи, - ведь есть микстура – водка,
и будет жизнь ни длинной, ни короткой,
но ты же сам и у себя украл
возможность быть и жить… Почти - судьба…
Люби хотя бы… Может в этом сила?
Ведь мама эту родину простила…
Не мама, - это родина слаба…
Она молчит и в этом есть резон:
ее молчанье даже режет уши…
Я выйду в поле, чтоб ее послушать.
А в поле слышу не ворчанье, - стон…
Ржавость осенних выводов
наводит на грустные мысли…
Их бы из жизни выдавить,
выдуть, оставив числа,
кроме числа тринадцать,
а вместо вставить нолик,
чтоб счастливым остаться
навечно… без горя, без боли…
Но… жизнь будет пресной
и тесной от счастья в котомке…
Утехой останутся песни,
в которых ни шатко, ни ломко,
никак, - если выразить прямо
свои настоящие чувства –
которых, ну, - целая гамма
и хочется некоей чуши,
и жаждется тайны за дверью
на стыке молчанья и ора…
но… впору находкам потери
и нет окончания спорам…
Ржавость осенних выводов
наводит на некие мысли…
Смотрю и не дышу:
на лепестке цветка – слеза
висит, подрагивая телом,
как на пружинке,
словно… между делом -
забыла,
что – упасть должна…
Так хочется соврать, что я не весел...
Не верьте: рвется сердце из груди,
а мир вокруг невероятно тесен...
и смех, увы, не радует, - вредит...
Смеются все, а грусть так одинока,
что кажется - наступит тишина
и станет слышно из открытых окон –
сошла с ума веселая страна.
Вы одиноки… Я одинок…
Усталость… Быт… Желанность встречи…
И время… Но оно не лечит,
оно - как старое вино:
туманит голову, маня
куда-то вдаль – к друзьям, на север…
но… даже старый друг не верит,
что может повстречать меня…
Я рвусь на части от обид
и злюсь на тех, кто жить мешает…
не верю тем, кто всех прощает, -
ведь все равно душа болит,
ветшая быстро от заплат,
и рвется, захлебнувшись в плаче,
в глазах как будто черти скачут…
Но я – безумно жизни рад.
В твоих глазах я вижу не печаль,
а... радость встреч на стыке дня и ночи...
Душа бурлит и тоже счастья хочет!
Так, может, стоит в этот день начать?
Вот она плывет – невесома…
а в глазах ее – будто омут…
Утонуть бы в нем на рассвете,
чтобы по ночам песни петь ей…
Чтобы под луной одинокой,
проплывающей мимо окон,
заплетать косу дивной ночи
и вплетать слова вместо точек…
Губы шепчут… что?.. не слышу…
вижу – воздух мнут неспешно…
как-то вяло, безутешно –
будто жизнь уже не дышит…
Просто мимо манекеном
на плече своем верзила
тащит жизнь, и тянут жилы
те, кто спрятались за стены…
Только губы шепчут присно:
поживи с мое, - поможет…
Дай еще пожить, мой Боже!..
Буду жить – хоть зубы стиснув…
Ну, не пишется мне нынче:
мысли, как птенцы, - вольны,
взгляд бездумно в небо ввинчен
острым штопором весны.
Я себе немного странен:
грусть меняю на печаль…
Ночь уже почти на грани, -
помогает только чай…
На кону безумство ночи…
Сладок бешеный порыв…
Толпы непонятных строчек
в круге замкнутой игры –
гонят кровь судьбе навстречу,
без усилий круг замкнув…
Части тела, части речи –
все на призрачном кону…
Струйка времени почти
исчезает: рвется память,
оставляя вечность с нами
и раздвоенность в ночи…
А прольется свет в окно
и… тепло пронзит ладони…
Ветер жизнь по кругу гонит:
вот, и я с ней заодно.
Как незапятнанно суров я…
к себе… умеренно раним,
хотя и знаю, что – не ровня
тому, кто в памяти храним…
Я жду… отчаянно, тревожно -
еще безумства на лету,
но… чую – даже и подкожно –
причастность к желтому листу,
который медленно, наивно
раскачиваясь на ветру
под взглядом, может быть, противным,
вписавшись в некую игру,
в пустопорожнее пространство
пытаясь отсигналить SOS,
раскачивает время странствий…
в которое меня унес
мой старый друг – противник спора
о том, что ж гложет изнутри…
Знать, время вовсе не опора
для тех, кто любит взаперти
сидеть и ждать… Умру от скуки
в пространстве верности уму…
Друзья протягивают руки,
а мне… приятней… одному…
Выла ночь в трубе печной,
ветер ставил на колени,
дождь осенний - неврастеник
слезы лил над всей страной...
и звенела тишина -
в ней загубленные души,
чтобы сон мой не нарушить,
вылетали из окна...
Уснуть бы… Редкая удача
хранить спокойствие в душе…
Душа и дома, как на даче,
где звуки – мука для ушей…
где тишины граница тонкой
всегда была… и каждый вдох
так напрягает перепонки
ушные… Страшно, - видит Бог…
Я в акустической ловушке
живу уже который год –
у Музы-киллерши на мушке,
не принимая жизнь в расчет…
Уснуть бы… Редкая удача
хранить спокойствие в душе…
На что я жизнь свою потрачу, -
не для измученных ушей…
На что мне осень золотая,
когда в болотной тишине
Россия слышать не желает
что я опять, как на войне...
Что замусолили свободу
в угоду жирным "первачам"...
и я кажусь себе уродом,
вот эти строчечки строча...
И, расцарапывая душу,
опять смолчу в который раз...
чтобы баланса не нарушить
грустящих и веселых глаз...
Не рвется ниточка судьбы,
но… продолжение… незримо:
и очертания грубы,
и даты пролетают мимо…
Но стылый вечер за окном
не окончанием тревожен…
Все будет, только… кверху дном…
Как этот мир безумно сложен…
Голос тонкий, одинокий…
рваное межоблачье…
ветер надувает щеки,
стылость – горло обручем…
И в кружении усталом
одинокого листа
ощущение провала –
жизнь весома, но… пуста…
Прошуршу, неспешно вызрев,
каблуком вминая грязь…
В голове – как будто выстрел:
жизнь идет и… удалась!
Когда на Родину опустится беда, –
застынут наши замороченные души:
и так захочется тихонечко предать…
и свои души и не слышать, и не слушать…
И землю звонкая накроет тишина,
как в предрассветье сон неумолимо душит,
и не увижу я из своего окна,
что улетают мною преданные души
в бездонность черной от утраты пустоты,
в такую даль! – не выразить словами…
И остаемся вместе только я и ты…
и – подлость, подслащенная стихами…
Зима ворует вдохновенье…
слова пустые на ветру –
как чье-то жалкое уменье
всегда поддакивать перу…
Молчу все чаще… За удачу
не пьется… дом уныло рыж…
Того гляди – опять заплачу
я в унисон с капелью крыш…
Так можно задохнуться вдруг
от пустоты и слов, и звуков,
от безуспешности потуг
пожать опять неспешно руку…
когда уходит лучший друг…
Кому-то север - как за пазухой,
а мне – ворчлив, но... терпко густ...
Никто не верит, что у лАбуха
так много - и любви, и чувств....
Нечаянность ответа на вопрос
в глазах оставит след недоуменья…
Там, впереди, в конце пути… погост
и… ветер, не имеющий значенья…
Все было… нет уже пути назад…
Прости за жизнь мою во имя жизни…
И канет в небыль грешная слеза,
и небо землю теплым солнцем взбрызнет…
На Севере солнца не так уж и много...
Но… небо пониже - поближе до Бога...
На холодном песке мирозданья
в рваном облаке теплится даль…
и душа, облеченная данью,
неизменно качает печаль…
А вдали – невесомо уютно
в колыбели и ночи, и дня
я лежу, как придаток беспутный,
никого и ни в чем не виня…
Начну ворчать… Восторги по боку…
Холодный вечер персонально призрачен…
Как будто запоздало облако
Случайно серое, сказало лично мне:
Любви не жди, - она придет сама…
Пустынна ночь и роль ее изменчива…
Любовь всегда – не горе от ума…
Она придет… Но… вот, излечит ли?
Не волен я жить беспечно.
Хотелось, ведь - знать не знаю,
что жизнь все-таки конечна
и добрая, а не злая…
Не гугли…Вреден смысл ответа…
Не промелькнет наивно суть
в слепую щелочку просвета,
насквозь простреливая грудь,
а, растревоженная звоном,
прольется дождичком с небес
не громко и не монотонно,
неся в себе подспудно крест,
и, расцарапывая душу,
вонзит нежданно в сердце боль…
Не гугли.. Просто душу слушай…
Она поговорит с тобой.
На зов судьбы не побегу –
уже давно болят суставы:
рукой лениво и устало
махну, хотя... еще могу.
О севере нельзя с прохладцей…
Тепло разумно прячется под снегом
и стылость ветер выдувает в небо,
а нам не надо даже и стараться
жить в своем холоде без мысли,
что солнце не у нас, а где-то,
где не зима, а вечно лето
в высоком небе пледом виснет
и укрывает от ненастий:
от ветра, снега и метелей…
А в наши души… вмерзло счастье!
Ведь вы же этого хотели?...
Сегодня оттепель внутри…
вчера – морозец…
Не забывай любить, старик, -
назло угрозе
жить с занавешенным окном
и с паутиной…
Пусть за окном еще темно
и ломит спину…
Но рассветет… теплом согрет, -
начну сначала…
Там, где любовь, там смерти нет, -
есть путь к причалу…
Стерегу свою память отчаянно
От неловкого прикосновенья,
От запутавшегося ворчания…
От нечаянного отупленья…
Стерегу свою память без устали
От обиды на вечность сомненья…
Неудобное ложе прокрустово:
Так не любит мои откровенья…
Только снег по весне вдруг заплачет
отраженьем в окне – уж не мальчик…
Все проходит, увы, все проходит…
вот и жизни длина на исходе:
сантиметры… скорей – миллиметры…
дни сдувают беспутные ветры…
но… летят облака в поднебесье
бесконечно восторженной песней!
Ах, эти звездочки на белом
снегу… Теряются слова…
и кто-то шепчет где-то слева:
да, ночь, ты, как всегда, права…
Лечу в неведомые дали…
Не ждали?.. Слышится вдали:
мы жизнь с тобой не прозевали…
А ведь, наверное... могли...
Беспечность запоздало одинока
и… верит в непогрешность бытия,
и ждет чего-то, может быть, - истока,
но нет истока, - только ты и я,
которые бездумно откровенно,
отчаянно не веря в западню,
все разрушают, как ломают стены…
и… ночь предпочитают дню…
Как солнце вылупилось звонко
и на ветру вдруг засверкало,
как наше вечное начало,
скользя лучом по снегу тонким
и вырисовывая смело
на белом темные прожилки,
и, на лету рыхля снежинки,
оно тихонечко горело,
как все на Севере – без фальши,
без фарисейства, без обмана…
Своей работой филигранной
здесь солнце ближе, хоть и… дальше.
Настигнут затвердевшим бытом ...
забыта суетность дорог…
и колея уже разбита,
и выщерблен родной порог,
и тень, распластанная рвано,
и звон в ушах, и пустота -
в ней ни малейшего изъяна,
и вечность - стыла и густа ...
Не холодная вода…
даже теплая,
если горе и беда
не притопали…
Посмотрю себе в глаза –
не двоится ли...
даже если путь назад
и не снится мне…
А в весенней полынье
отражение -
мир в нечаянной войне
и прозрение…
Не хотелось, но… вырвалось просто,
развлекая усталую медь…
захотелось, не следуя ГОСТам,
выждав, выразить, может, и спеть…
и сказать, и спросить, и поверить,
и забыть, и скучать неспроста,
и любовь виртуально измерить,
и понять - жизнь предельно густа...
Никогда не поверю… Прощанье
вспоминается с привкусом встречи…
Даже странное просто молчанье
души наши безропотно лечит…
Не войду… Отступлю на пороге…
Оглянусь… Нет разлуки в помине…
А за дверью… бездонность дороги…
Никого та дорога не минет…
Редеют скромные ряды
друзей и близких, и далеких...
Как наши встречи... однобоки -
на грани боли и беды...
Как странны вечности дела...
Как странен свет в углу каморки...
Как раздражает пепла горка...
Как давят жизни удила...
А снег все падает... Весна
восторгом ширит суть пространства...
Есть в жизни все же постоянство!
Жизнь на миру, как смерть, - красна!
Безночья нет уже почти…
Ни мыслей, ни людей, ни звуков...
и воздух чуточку горчит,
и вдохновенье смотрит букой...
Луна в окне и в тишине
весна капельничает мило…
И только не с кем выпить мне…
хотя бы чаю… Хмуро… стыло…
Случаен радостный порыв -
вскочить и... на клочке бумаги
затеять пиршество игры
веселых слов... Подобно браге -
кипеть в отчаянной борьбе
нелепых фраз, а может фишек...
быть и противником себе,
и другом, если кто-то свыше
подбросит весточку в окно:
безночья нет – есть полноночье…
Жить даже ночью суждено
в стихах… и даже - между строчек…
Чаще - беспокойство... Чуть -
беззаботности и лени...
На стене экрана муть
ставит всех нас на колени...
Рвутся связи на века
мимолетно... Только врут нам
все - немножечко, слегка...
ночью... Но... настанет утро...
А протрешь глаза, поди ж -
все не так... Не жди пощады...
Будешь ты почти бесстыж,
но... с какой-нибудь наградой...
Беспокойство - твой удел...
А хотел-то жизни новой...
Кто о совести трындел?...
Промолчи... опять и снова...
Ветер уносит боль…
Только все равно больно…
Больно… Всегда готовь
сердце – пусть и невольно…
А если у боли вдруг
привкус беды так горек, -
очерти мелом свой круг
вокруг… Увидишь в створе
жизнь… и шагай прямо -
дорога длинна. Коли
мертвые не имут сраму,
живые не мрут от боли.
Плесни, браток, эмоций мне в бокал -
я выпью и... под утро вскрою душу...
А там - пороки... Я бы жить не стал,
но мне привычку эту не нарушить.
Закрыть глаза и слушать тишину?...
Прости, но - нет, не запихать в жилетку
мир на Земле и... жирную войну,
в которой выжить удается редко...
Удачно спрятаться?... За чьей спиной?...
Смолчу... Плачу за все, что не вовеки...
Есть подлость между миром и войной...
Мы кто с тобою - люди... человеки?...
Чья-то жизнь внутри клокочет...
Чья - не знаю... а моя
днем молчит, а среди ночи
ищет смыслы бытия...
Ищет, ищет... не находит
и... молчит опять с утра -
будто на противоходе
только звонка и пестра...
Все и буднично, и просто:
жизнь идет и я с ней в такт -
клокочу, молчу... С погостом
завершу... Вот, - как-то так...
Перекошено время... Злоба...
Рот слюнявый... Свобода в пыли
затерялась - найди попробуй...
И Россия - корабль на мели...
А вдали голосует солнце!
Только кто ж его видеть смог?...
Мы на самом, на самом донце -
там, где не помогает Бог...
Все происходит открыто и... вредно...
Грудь рассекает слепая шрапнель...
Колокол только - и честный, и медный -
все на меня надевает шинель...
Ты не зови... Жить по чести пристало...
Выстрела в спину сегодня не жду...
Только любовь наши жизни спасала...
только любовь отводила беду...
Все растворилось в суете
и дел, и мыслей... Как безбожно
мы все по жизни осторожны,
не помышляя о кресте...
не успевая видеть ложь,
не забывая быть подальше
от неразумности и фальши,
сжимая свой последний грош...
Молчим... И я молчу - к стыду,
крича внутри... Кому?... Себе же...
Как я с собой презренно нежен...
а ведь, как шарик, - кем-то сдут...
Наивность с подлостью и ложь
во мне живут без сожаленья...
Душа молчит, но... чую жженье
в ней... Может быть, на что-то гож...
Вывалились из режима:
окно было открыто...
Вот, теперь и лежим мы –
тем режимом забыты...
Ведь режиму быть верным –
дверь, конечно, открыта…
только… трудно быть первым
у родного корыта…
Мой слабый голос сух и хрипл..
Хотелось жить... Наверно - странно?...
ведь мы - Россия, а не страны,
в которых... только птичий грипп...
А мы - взахлеб и... о войне...
Забыты, что ли, - похоронки?...
А я себе опять негромко:
хотелось жить... дожить - верней...
Я в горьком трафике страны
не вижу даже и просвета:
мы от себя отстранены
и наши души не согреты...
Ну, кто наступит на мозоль
войне?... Дым горек и злораден...
Ты душу к смерти не готовь...
Живи - хотя бы жизни ради!...
Ночует где-то тишина...
Любовь нечаянно забыта...
Умами ведает война...
Надежда глубоко зарыта...
А я опять один лечу
в пространстве безусловной веры...
Готов! И первым заплачу
за все...Пусть будет мир forever...
В словах ответов на вопросы
мне не найти... Внутри пожар…
А под ногами мыслей россыпь...
Не дым от смысла - чисто пар...
Горячий пар... от напряженья,
от раздраженья... Два пути -
в небытие и в... отторженье...
Других путей мне не найти...
Есть шар… размером - необъятный…
Есть я и… мы - продукт своей эпохи…
Хотелось бы, конечно, и обратно,
но ведь дела почти не так уж плохи…
В пустом не вижу даже отраженья…
Хочу увидеть, но… линяют краски…
В глазах рыжеет солнышка значенье
и умирает день - на что-то чей-то пасквиль…
Молчу… А что болтать без меры?...
Болтают все, кому не лень… Отныне
я буду молча наблюдать за сферой
своей любви… А шар?... Он не остынет.
Живи бессовестно и рьяно...
складируй зависть, блуд и ложь...
Как хорошо быть вечно пьяным
среди бесстыдно лживых рож...
Проклятый маятник отныне
не знал, что задом наперед
он время непременно сдвинет,
до суток ужимая год...
А завтра будет тишина
на всей Земле... Дежурно
душа заплачет у окна
тихонечко, ноктюрно...
И будет нечего сказать,
верней - себе ответить...
а по щеке ползет слеза:
она - одна на свете...
И в тишине устанет ждать
меня моя тревога...
Дай Бог - опять с нуля начать -
пройти свою дорогу...
Закончится скоро недолгое лето…
закончатся споры о том и об этом…
и вздрогнет гондола от женского смеха,
и звука осколок откликнется эхом…
По лунной дорожке – короткой и яркой –
две юные бОшки, хотя… перестарки…
пройдут, - неизменно твердя про закаты…
они – неприметны, до корочки сжаты…
Они не уходят – уходят другие…
в их тонкой природе все звуки… глухие…
Они не устали от этого звона…
но звуки печали отнюдь не вне зоны…
Хоть просятся в уши минорные ноты,
их звонкие души так просят полета…
Летите, летите… Вас встретит в тумане
наш вечный проститель… и он не обманет…
Я с непричесанной душой
опять стою на перепутье...
Направо Бог... кажись - старшой...
Налево - черт... А прямо... - путин...
Негусто... Ржавая вода
течет из крана волотильно...
Я не сгораю от стыда...
но подступает к горлу сильно...
Началу быть... Но где же суть?...
Ворчанье жжет неумолимо...
Дороги нет - ее чуть-чуть...
и все слова, все чувства - мимо...
Все растворяется во лжи...
Негоже быть в любви усталым...
Как эту жизнь во лжи прожить?...
Как этой жизни в жизни мало...
Когда-нибудь я обернусь и... что же -
сниму улыбку на губах?...
Нет, - просто пробежит по коже
дрожь... Мы летим на всех парах
куда-то весело и безутешно,
плюя на совесть, ум и честь...
Всегда учили: можно быть и грешным,
коль что-то за душонкой есть...
А есть не что-то - есть страна и люди...
но... жить на уровне любви
нам не с руки... С нас не убудет -
не жить, а выть под-радость-на-крови...
Стою опять на берегу реки –
под шум дождя, с надеждой на удачу…
Куда девались наши остряки,
которым волю выдали на сдачу?...
Давай взорвемся тысячью планет,
взлетим над этим захламленным бытом…
Пускай кричат все, давшие обет –
не отходить от стадного корыта...
А мы в огне растаявшего льда
не разменяем встречу на прощанье…
Пускай умрут от нашего стыда,
не веря и своим-то обещаньям…
И будет жизнь - в объятьях тишины,
на простыне рассветного тумана…
Ну, а пока мы все с тобой грешны -
со свечкой, но – в дыму самообмана…
В пустоте голоса будто...
Хочется молчать тише...
Будет ли когда-то утро?...
Я хоть себя услышу ?...
Нет, не понять в ночи даже -
кто же и кому нужен...
Ночь никому не расскажет,
что же нас ждет снаружи…
Странности здесь неизбежны -
вроде бы не как в жизни:
пространство всегда небрежно,
солнце в окно не брызнет…
Пусто и стыло… Свету
нет здесь местечка… Рвано
слышны голоса где-то…
Все, как всегда, - странно…
На чье-то мягкое плечо
склоню устало голову,
не размышляя ни о чем -
о старом или новом ли...
И будет вериться в ночи -
беда уж на обочине...
Да только душенька ворчит:
все будто мало мочи ей…
Друзья уходят, - есть причины:
они устали, я устал…
Уходят крепкие мужчины:
еще из тех – былых начал…
Болит душа! Не смейтесь, братцы.
В разлуке быть с самим собой,
в ногах у вечности валяться,
навек обиженным судьбой,
и жить под памятью дубины
с глазами честными взаймы…
Уходят крепкие мужчины.
Но станем ли такими мы?...
Начну сначала - жилы рвать и мучиться
от веры в процветание страны...
Америка, Европа - не попутчицы...
Мы азиатским корешкам верны...
Не учимся... и никаким учениям
не верим... Только - Русский Мир...
в четвертом, пятом и... шестом прочтении...
Уж зачитали, видимо, - до дыр...
Не беспокой меня отныне -
я уступаю жизнь по кругу:
пусть будет жизнь моя упругой
и душу никогда не вынет
Тот, за которым рвется слово,
хрипит и корчится от боли...
Жить даже с этой болью стоит -
смеясь и плача - снова, снова...
Не беспокой меня отныне...
В сто лет поместится мгновенье.
Пусть промелькну незримой тенью...
Он душу из меня не вынет...
Кому-то в странностях земных
не спится ныне... Рви подметки...
В руках - ответственно стальных -
им помогают только четки...
Гадают... Нет давно чудес...
Есть люди, верящие в чудо...
В страну давно вселился бес,
а может быть, не бес, - Иуда...
И я - хронически ведом
неумолимостью проклятья:
пока, увы, не грянет гром, -
готов всегда во всем прощать я
свою болезную страну...
хотя ее шаги - постылы...
Я не согласен на войну -
все это было, было, было...
И мне в затылок дышит он -
мой предок со своей любовью...
И я последний свой патрон
не уступлю на пустословье...
Не ходите далеко –
можно не вернуться…
Не вернуться-то легко –
тяжелей – очнуться
безутешным и больным,
нервным и забытым
на краю большой войны,
может, и у битым…
и лежать – в глазах ни зги
не видать потомку,
и вокруг одни враги:
некому соломки
подстелить… Не голоси, -
толку в этом мало…
Умным - тяжко на Руси…
Умников - навалом…
Нет времени на свете - есть дела,
дела людей, ответственных за дело,
простых и смертных, коих позвала
куда-то жизнь и по пути все пела
о чудесах, о праздности... о лжи,
о правде беззаветной, но несмелой,
о том, что главное - не жизнь прожить,
а умереть легко... вот это - дело...
А время?... Кто же знал, что там,
где нет его, как нет всего на свете,
исчезнет жизнь со смертью пополам...
Но кто-то все равно за все ответит...
Нет, не все еще потеряно…
Отмерено жизни чуть-чуть…
Но это жизнь! Проверено –
хоть длинный, хоть короткий путь…
пусть и короткий, но… выстрелом…
Выстоим и не упадем…
А если упадем, - искрою –
даже под проливным дождем…
Нечаянность так странно справедлива,
что хочется почаще на веку
надеяться на тонкости порывов,
которые последствия влекут…
Пространен смысл всевидящего ока…
Поверить можно… Только, где ж оно?...
И мне всегда безумно одиноко,
хотя открыто в этот мир окно.
На этом свете все так разноцветно,
что только рябь в глазах и тишина…
Нечаянность, по сути, - незаметна,
но… так по жизни каждый день нужна…
Бессонна ночь.... Картонный домик...
Рассылка мыслей... Нет причины
быть в запоздало-странной коме...
есть смысл - орать: давай, с почином...
давай, - ворчи, кричи, неиствуй...
живи - нежданно и... запойно...
живи - безоблачно, но... чисто...
живи - любви ко всем достойной...
Ну, что мне сделать для своей России?...
Могу ли я считать ее своей?... -
Меня сегодня в соц. сети спросили...
А ты гнездо свое в России свей...
Не голоси... а тишину послушай -
Россия так умеет бережно молчать...
И в тишине всегда услышишь душу,
которая не может не прощать.
Умирать, конечно, - просто:
вынул душу и... каюк...
Но душа попросит тоста...
Тоста нет - есть только сук,
на котором быт повешен,
на котором - жизнью сыт...
Он висит - постыл и грешен...
просто сволочь... паразит...
Только мама вся в тревоге -
душу некому согреть...
Смерти нет - есть край дороги...
На краю - и жизнь, и смерть...
Посмотри, какое это чудо –
дождь и снег, и в небе облака…
Будь счастливым! А чего же?... Буду -
жизнью припорошенный слегка…
Пусть и под дождем или под снегом…
пусть в природе полный кавардак…
пусть ворчит и горбится Онего
и зимой, и летом… Что не так?...
Все, как прежде, только одиноким
на сегодня дан зеленый свет…
Одиноким выданы бинокли,
чтобы видели – преграды нет
меж людьми. Рука - в руке… Столетье
новое оценит по делам…
Не броди один по лихолетью –
нет причины жаться по углам.
Окно… Оно все смотрит вдаль…
Не жаль ему разбитых стекол,
в которых чьи-то отраженья
имели главное значенье…
И к добродетели, к пороку
имело мнение едва ль
окно… Оно прощает стыд…
обид не помнит… Сколько было
невинных фраз больнее действий –
особенно, конечно, в детстве -
когда слова тебе в затылок…
и ты, как пулею, пробит…
Окно… Открытость напоказ –
для глаз чужих и, может, даже –
для тех, кто прячет в них проклятье,
считая лакомым занятьем
в пылу немыслимой продажи
души… быть простаком на час…
Окно… Кому-то в тишину,
кому – в бедлам… но нет причины
жить в безоконности по сути…
Жизнь даже это все прокрутит,
поздравив вас с таким почином
и возложив на вас вину…
Проржавели трубы где-то...
Да не где-то, а... намедни -
дырку суверенитета
увидал наш старший вредник...
Он запутанно и смело
врал, греха не ощущая,
как сантехник - в мат умелый -
водку пьет заместо чая...
Походя пройдясь по скрепам
и почуяв в это веру,
он трубу в Европу крепко
заварил... как Петр не Первый...
Да... не Первый, но... пустое...
Он - один в тех скрепах важен...
Мы идем единым строем...
Ничего нет СТРОЯ гаже...
А за окном опять галдит народ:
наверно, снова денег не хватает…
А кто ж без денег жить его заставит,
ведь он же все-таки народ – не сброд…
О чем-то страшном мысли нет с утра,
но… ежли что, - не заржавели вилы:
бельмом в глазу – награбленные виллы…
да и без них - немыслимо добра…
Душа горит и мне уж невтерпеж…
И Бог простит - наверно, по привычке…
Для нас Он был…есть… будет, как отмычка…
А нам: нельзя… не подходи… не трожь…
Душить – души, но в душу не пущу…
Кресты на шеях тянут кандалами…
Вот-вот из искры возгорится пламя –
я многого тебе уж не прощу…
Память - это человек, наверно...
но... и не мертвый, - жив еще пока...
Жить среди мертвых - неизбежно скверно...
Пусть памяти течет во мне река...
Она течет, и я плыву – в безлюдье,
как будто бы, но… солнышко блестит
и рядом люди просто, а не судьи,
и память – хоть осудит, но… простит…
Прикрыться легким одеялом
и... верить в этот дивный сон:
уже бессовестность пропала...
никто не вставит вам пистон...
и вы лежите на диване...
и нет расстроенности чувств...
Вопрос - всегда довольно странен:
вы, что - потомственный индус?...
Я не индус, - я из России...
Я жду и верю - все пройдет...
и знаю, что простить ей
смогу все, что... наоборот...
Не ори - помочь себе не в силах...
Скользота - с увечностью в ладу,
и душа, как будто бы простыла,
хоть простуда не велик недуг...
Берегись осенней непогоды -
сквозняки освоили дворы...
Может, мы заложники природы?...
Может, мы участники игры
на Земле?... А может быть и судьи?...
Но - кого судить?... - Велик соблазн
жизнь вдохнуть, как все вдыхают люди,
только задохнуться я горазд...
За окном так странно неуютно -
стылый ветер, мокрый снег с ленцой...
Только жизнь пока еще попутна...
да и та - с какой-то хитрецой...
Когда последние штрихи
на унисон мой мир настроят,
не стану я: писать стихи,
свои подсчитывать грехи...
а просто этот мир... закрою...
Жить - чтобы жить, наверно,
напутствие - конечно...
Хотя живу на нервах,
точнее - не беспечно...
Живу неотторжимо
от грусти и тревоги,
от личного зажима,
от странностей дороги...
от вечности в квадрате,
от слабости в коленях,
от неуемных братьев,
от бесконечной лени,
от глупости, порою,
от вредности привычек,
от смыслового кроя,
от неизбежных стычек,
от разности суждений,
от горечи в разлуке,
от боли сожалений,
от непривычной скуки...
Жить - чтобы жить! - Прекрасна
идея, но... подспудно
я знаю, что несчастным
тогда навечно буду...
Разговор с жизнью - экспертом
ничего не значит, - поверьте...
Хочешь жить?... Живи инертно,
иначе - закружит, завертит...
Не сможешь пройти достойно
до самого, самого края...
А надо ли?... Может, и стоит...
Может быть, ад будет раем...
может быть страх не помеха
выжить в натруженной боли...
будет и боль странной вехой
в этой незыблемой доле...
Такое маленькое, маленькое вечно...
чуть-чуть зажато - будто в западне...
Успеть не сможешь, - будет скоротечным...
а если сможешь, - как тебе видней...
Такое маленькое, будто лучик тонкий -
блеснет и сгинет - снова тишина:
ничто не давит так на перепонки,
как тишины тяжелая стена...
Такое маленькое... Верю - будет рядом...
и будет жить безмолвно и тепло,
и стану я на время... счастьепадом…
и тоже маленьким - большим назло...
Крошится смысл невозможного быта
на беспредельно мельчайшие крохи...
Слышатся ахи, а может и охи...
только не ширится наше корыто...
Чавканье злит, а усталость безмерно
тянет на дно невозможности выжить...
Видно, останусь навечно я рыжим,
тощим и бедным, но... гордости верным.
Нет, не смогу никогда на колени
пасть и забиться в безумном экстазе...
Пусть эта жизнь хоть бессмертием дразнит,
я... пропаду от навязчивой лени...
Октябрь - по статусу умело -
про душу мне наговорит…
Я помню - осень песню пела,
а песня завсегда бодрит…
и я в углу бездарной лести
пою ей тоже песню в такт,
она – мой неизменный крестик
на шее голосистых врак…
Лежать и слушать?.. - Безупречен
наивный голос изнутри…
Я тоже все пою о вечном,
хотя пока что не старик…
Не вру, но… холодок открытий
ворчлив, но верен… Нет причин
бескомпромиссно честно выть ей
о безутешности в ночи…
Уходит день и прохладой
ночь заботливо сужает стены,
за которыми жить надо,
а не хочется, ведь там жить вредно...
За дверью прошлое ворчит, поскуливает...
А я ему и рад, вроде, но... как-то
не очень, что ли... Оно не рядом - на стуле,
а где-то вдали - свершившимся фактом...
Я грущу... и затыкаю
щели все, и жду подспудно
доведения до края
изнутри своей паскудной
жизни... Бьется дождь по крыше
сумасшедше непристойно...
Я пока еще не вышел
из ума... Оттуда стройно-
грозными рядами, мерно
шаг чеканя, в жерле смуты -
миллионы власти верных
ищут что-то в водах мутных...
Что?... Да, если б знать, дружище...
Я бы дом расконопатил...
Только ветры злобы рыщут
по Земле... совсем некстати...
Я не попутчик... на плечах
моих свисают все проклятья
моей стране... Увы и ах...
А где же, где же это счастье?...
Где счастье?... Боже, - на веку
моем усталость и тревоги...
Хотелось счастье на скаку
поднять хотя б в конце дороги...
Но счастье прячется в пыли,
храня забытость раритета...
Мы счастье не уберегли…
А жить без счастья смысла нету...
Не вспомню гадости и боли
я через двести тысяч лет…
не вспомню тяготы юдоли…
А кто их вспомнит?... Этих нет…
Мы из беспечности и лени,
мы с жарким солнцем на паях
лежим и нам не надо тени…
мы все – из странных бедолаг,
которым жизнь еще по нраву,
которым ветреность – не ложь…
которым и не надо славы,
которым – гож или не гож…
которым выдумки, похоже,
похлеще яви на веку,
которым кислым быть негоже…
а если кислым, то… в соку…
Не вспомню… вечностью запутан…
лечу по небу – синь и бел…
всегда, в любое время суток –
я жизни следовать хотел…
Я – оборванный листок
календарный - без ответа
на вопрос: а что с Планетой?...
А ответ – он между строк…
Между строк – такой урок
мне и всем - кто, в чем повинен…
Только Солнце не остынет,
чей бы ни был в чем порок
Слушай: может быть, услышишь,
не услышишь, - не поймешь.
Кто-то, может, рядом дышит, -
ты не слышишь… Правда – ложь…
В облаках плывет куда-то
зарифмованная боль…
Роль глухого воровата,
ты глухого не неволь:
он такой, каким когда-то
уродился. Жизнь глупа -
у него ума палата,
но душа, увы, слепа:
наугад бредет по свету
и на ощупь ищет смысл…
Смысла в смысле смысла нету,
смысл – когда в раздумьях мысль.
Просто пишется порою
не о том. Прости, - устал:
трудно быть твоим героем –
я иллюзий не питал